МВФ предсказывает «беспрецедентный голод», который вернет нас на десятилетия назад

С начала пандемии COVID-19 многие люди, особенно в странах с переходной экономикой и развивающихся странах, потеряли значительную часть своего дохода. В то же время резко выросли цены на продукты питания. Эта комбинация вызывает серьезную озабоченность экспертов, и достижение одной из важнейших целей ООН в области устойчивого развития — преодоление глобального голода к 2030 году — кажется менее выполнимым, пишет немецкая газета Der Spiegel в своей статье, представленной информационным агентством FOCUS. .

«Мы можем вернуться на десятилетия назад», — сказал Эрвин Прифти, экономический аналитик Международного валютного фонда (МВФ). Вместе с двумя коллегами исследователь анализирует данные за прошлые периоды и делает прогноз. Эксперты предполагают, что экономический рост является решающим фактором в сокращении недоедания, а потеря реальных доходов приводит к голоду.

Согласно мировому анализу, в 2021 году количество людей, страдающих от недоедания или голода, может увеличиться на 60 миллионов, по другим оценкам — на 130 миллионов. Исследователи предупреждают: «Отсутствие продовольственной безопасности — один из худших побочных эффектов пандемии».

Даже до кризиса с коронавирусом 680 миллионов человек во всем мире не употребляли достаточно калорий. Помимо семи африканских стран, в том числе Южного Судана, Нигерии, Демократической Республики Конго и Эфиопии, особенно пострадали Сирия и Йемен, а также Гаити и Афганистан.

Новый отчет Oxfam показывает, что число людей, страдающих от голода, увеличилось почти в шесть раз с конца 2019 года по июнь 2021 года. «Угроза продовольственного кризиса остается высокой в ​​конфликтных регионах», — сказала экономист Монико Тотова, эксперт в Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций (ФАО).

Однако, по данным Der Spiegel, проблема может усугубиться, а последствия могут быть чрезвычайно серьезными. «Недоедание может привести к социальным беспорядкам в краткосрочной перспективе, а в долгосрочной — к снижению производительности, человеческого потенциала и экономического роста», — предупредил Прифти.

Как отмечает издание, с марта 2020 года по июнь 2021 года индекс цен ФАО на продовольствие вырос на 31%. Этот индекс основан на средней цене, которую должны платить импортеры, а не на розничных ценах. Но рост цен на продукты питания также наблюдается в супермаркетах и ​​рыночных прилавках по всему миру: южноафриканцы теперь тратят на помидоры, растительные масла и бобовые примерно на 30 процентов больше, чем год назад. В Бразилии люди жалуются на рост цен на говядину, курицу и рис.

Различные глобальные и местные факторы играют значительную роль в повышении потребительских цен. Эксперт по сельскому хозяйству из Южной Африки Венди Шилобо сказала: «Пандемия также столкнулась с изменением климата».

Аналитики МВФ говорят, что цены на продукты питания начали расти еще до кризиса с коронавирусом. В начале пандемии блокировки, оптовые закупки продуктов питания из-за опасений роста цен и сбоев в экспорте риса и пшеницы нарушили цепочки поставок и вызвали рост цен.

Кроме того, выросли транспортные расходы, что также повлияло на потребительские цены. За последние 12 месяцев морские перевозки подорожали вдвое, а многие пассажирские рейсы были отменены. Более дорогой бензин и километры пробок также увеличили стоимость наземного транспорта.

Между тем спрос на сельскохозяйственную продукцию остается высоким, отчасти из-за того, что Китай решил пополнить свои запасы и закупить большое количество соевых бобов. Глобальный рост спроса на биотопливо также сыграл роль в повышении цен на растительные масла.

В то же время экстремальные погодные условия нарушили производство пальмового масла, например, в Индонезии, и привели к засухе и неурожаю во многих традиционных странах-экспортерах, таких как Бразилия, Аргентина, а также Россия, Украина и США.

Однако пока последние факторы в основном влияют на цену, установленную производителем. Он увеличился более чем на 40%. «Такое увеличение со временем достигло потребителя и до сих пор незаметно. Поэтому в ближайшие несколько месяцев мы ожидаем дальнейшего роста цен на продукты питания », — сказал Прифти.

Так называемые инфляция продуктов питания, т.е. рост потребительских цен не оказывает одинакового воздействия на все регионы мира. Развивающиеся страны и страны с переходной экономикой пострадали больше, особенно когда они сильно зависят от импорта.

В то же время экономист ФАО Монико Тотова уверена, что объем местного сельскохозяйственного производства практически не изменился. Сельскохозяйственные рабочие были в значительной степени освобождены от карантинных ограничений, но блокировки нарушили цепочки поставок и региональные транспортные маршруты. Это привело к тому, что стоимость фруктов, овощей и круп значительно выросла. Некоторое время небольшие магазины и рынки оставались закрытыми, и людям приходилось делать покупки в более дорогих супермаркетах.

В результате цены в некоторых частях Африки к югу от Сахары выросли на 200%. Из-за резкого падения доходов угроза голода чрезвычайно высока. Кроме того, в настоящее время континент борется с третьей волной коронавируса, пишет издание.

Ситуация тяжелая во многих странах Африки и Ближнего Востока, где экономические кризисы сочетаются с гиперинфляцией, таких как Нигерия или Ливан: девальвация национальных валют по отношению к доллару делает импорт продовольствия более дорогим. Это может создать новые проблемы в ближайшие месяцы, особенно в странах Африки к югу от Сахары, на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которые сильно зависят от такого импорта.

Для смягчения продовольственного шока и его последствий, по мнению Прифти, необходимо увеличить государственные расходы, т.е. выплаты беднейшим слоям населения. «Обычно не бывает, чтобы продукты уходили с рынка. «Люди просто не могут себе их позволить», — сказал Прифти.

Как отмечает Der Spiegel, во время кризиса некоторые страны уже пошли по этому пути. Например, в 2020 году Бразилия оказывала разовую помощь нуждающимся. Аналогичная программа существовала в Южной Африке, но сейчас она прекращена. «Что меня больше всего огорчает, так это то, что у многих стран просто нет финансовых возможностей для создания таких программ», — сказала Венди Шилобо, южноафриканский эксперт.